- Да не думай ты об этом, откуда в Крыму столько воинов? - удивился боярин Лука. - Сам подумай, здесь под Херсоном собрались всех, кого местная земля родила, и кто воинами стать сумел. И их всего-то полторы тысячи. У нас во всех Пяти Княжествах, если наместничьи и боярские дружины сосчитать, воинов не больше двух с половиной тысяч будет. Как раз столько с Железной Ордой и дралось, если вспомнить. Не будет больше подкреплений, а если и будут, то не такие большие. Ну придет сотня еще, так мы и ее перебьем.
Тем временем мы продолжали наблюдать за боем. Крымчане вполне успешно теснили наемников в центре, а вот по флангам все было не так радужно для нашего врага. Там их уверенно сдерживали, и даже наоборот, заставили немного отступить, взяв их как бы в полукольцо. Стрелки больше не стреляли, наоборот, забросив луки за спины, они бросились в бой. Ну да, они ведь по-всякому драться обучены. Да и бойцы из них гораздо лучшие, чем стрелки, они ведь у такого самородка, как боярин Ян не учились.
И мне вдруг захотелось вернуться к коням, да броситься вперед. Повести за собой людей, растоптать и уничтожить всех врагов, повергнуть крымчан. Захлопнуть ловушку, в которую по моей задумке должно было превратиться это поле между холмов.
Вспомнилась и битва с дружиной боярина Сергея. Тогда, ведя за собой отряд конных воинов, я чувствовал самую настоящую силу, и дружина моя будто была моими крыльями, готовыми унести меня на небеса. Да, вспоминая это ощущение позже, я стыдился его, потому что меня учили, что нельзя князю терять голову. Да и потери, которые мы потерпели, тоже отрезвили меня. Но все равно.
- Не пора? - решил я посоветоваться с боярином Лукой.
- Еще рано, - ответил тот. - Они не завязли еще, задние ряды крымчан могут отбиться. Вот, когда они в трупах лошадей и людей увязнут, тогда мы и ударим. Быстро и четко так, чтобы всех уничтожить.
- Хорошо, что стрелки в бой пошли, - проговорил Петр, которому, судя по выражению его лица, не очень нравилась моя идея. - Иначе с перепуга и пострелять могли наших. Не рассчитал ты этого, Олег, плохо это.
- Ничего, теперь не постреляют, - ответил я. - Они все уже в бою завязли, вряд ли сумеют что-то сделать...
Но внезапно ситуация на поле боя изменилась. Из-за холма с левой стороны появилось еще около полусотни конных, и они ударили в спины не успевших отреагировать наемников, что стояли на том фланге. Полукольцо оказалось разорвано, и нам оставалось только морщиться, наблюдая за тем, как умирают наши союзники.
Да, крымчане оказались не такими уж горячими головами, как нам подумалось сначала. Они все-таки спрятали небольшой засадный полк. И ведь это могло повернуть ход битвы, если бы наемники дрогнули и побежали. Ну и резня бы тут случилась…
Впрочем, она и так может случиться, если мы не вмешаемся. Тут-то я и понял, что время пришло.
- Пошли, - вскочил я с места и двинулся вниз с холма. Нужно было добраться до лошадей и поднять мой небольшой отряд в атаку.
Сейчас вопрос стоял уже не о том, чтобы не дать крымчанам разбежаться, а о том, чтобы сохранить своих. В том, что наемники в конечном итоге крымскую конницу передавят, я не сомневался. Другой вопрос, сколько людей мы уже сейчас потеряли, и сколько ещё потеряем, если промедлим.
Спустившись по пологому склону холма, я подбежал к своей лошади, вложил ногу в стремя и запрыгнул в седло, после чего схватил рогатину, воткнутую в землю. Повернул голову, остальные тоже спешно садились на лошадей. Боярин Лука и Петр, слегка не поспевшие за мной, уж слишком сильно я торопился, тоже шли к своим лошадям.
Нужно было что-то сказать. Не столько для того, чтобы воодушевить своих парней на битву, сколько для того, чтобы они понимали, куда идут. Воин должен знать, в каких условиях ему придется драться, иначе от него никакого проку и не будет.
- Крымчане перехитрили наших! - прокричал я. - У них за соседним холмом засадный полк стоял, сейчас они в спины левому флангу ударили! Помочь надо, иначе людей потеряем, потом Херсон некому брать надо! Дружина моя, братья мои по клятве на мече! Пойдем же вперед, ударим в спины крымчанам! Но прошу вас, впереди всего себя берегите! Под мечи зря не лезьте, наша атака сама по себе крымчанам страшна будет. Ну, вперед!
Я пришпорил лошадь, заставив ее двинуться вверх по холму, за спиной моей послышался стук копыт о мягкую землю. Все вместе мы двинулись на холм.
На самой его вершине мы остановились, чтобы собраться всем вместе. Конная лавина тем и страшна, что это лавина, а не разрозненные всадники. Когда тяжелая конница, а мы все, одетые в броню и вооруженные рогатинами, именно такую собой и представляли, идет в атаку, перед ней уже никаких преград не остается. Потому что сметают ее всадники.
Если хорошо обучены, конечно. А мои, я смел надеяться, обучены были хорошо. Не зря же мы целых два года тренируемся.
- Вперед! - заорал я, когда увидел, что последние из всадников уже поднялись на вершину холма. - Убьем всех!
- Убьем всех! - послышался в ответ крик полусотни луженых глоток.
Я снова пришпорил коня и он, словно на невидимых крыльях, полетел вниз с холма. Оставалось только надеяться, что на пути нам не встретится камешков или кореньев, о которые лошадь может легко споткнуться и сломать ногу. Всаднику, кувырком полетевшему из седла, тогда тоже достанется, никуда он не денется, если, конечно, соскочить не успеет. А я знал, что никто из моих не успеет. Молодые, потому что такому не обучены, старики, потому что слишком для такого стары.
- Вперед! - снова заорал я, чувствуя, как меня подхватывают невидимые крылья.
Расстояние между нами и спинами связанных боем крымчан сокращалось с каждым мгновением. Я поднял наверх рогатину, готовый бить и колоть любого, кто окажется на моем пути. Жаль, конечно, что мы не обзавелись настоящими копьями, а не этими короткими, охотничьими. С другой стороны, мои и этими орудуют любо-дорого поглядеть, да и привычные уже к этому железу.
Скоро мы столкнулись с крымчанами. Я выбросил вперед рогатину, насаживая одного из них на острие, тот развернулся, успел увидеть меня, раскрыл рот, чтобы что-то крикнуть, но тут из горла его потекла кровь, и он осел и медленно вывалился из седла.
Я едва успел освободить свое копье, и тут же ударил следующего врага. Тот успел уклониться, но его тут же достал кто-то из моих воинов. Так что и второй крымчанин рухнул на землю.
Ударив плашмя по крупу подвернувшейся на пути лошади, я заставил ее отскочить в сторону и, сопровождаемый ее жалобным ржанием, пришпорил свою, заставив ее пройти в освободившееся место. Ударил следующего крымчанина, который успел повернуться ко мне, но уже не мог ничего сделать, потому что его лошадь была зажата другими. Насадив и его на острие, я снова высвободил копье и, убедившись, что врагов вокруг больше нет, повернул голову, чтобы посмотреть на происходящее вокруг.
Наш натиск оказался успешным, и первым своим ударом мы выбили никак не меньше полусотни крымчан. Теперь же бой превратился в свалку, кто-то еще дрался, но в большинстве мест он уже затих, и мои парни ошарашенно смотрели вокруг, не понимая, почему враги закончились так быстро.
Теперь из-за спин лошадей и из-за трупов крымчан я разглядел и наемников. Нас они не атаковали, похоже, поняли, что мы - внезапно подоспевшая подмога. Теперь вопрос был только в том, что происходит на том фланге, куда ударил засадный полк.
Я увидел, что боярин Лука отводит своих людей назад, и понял, что пришло ему в голову. Быстро перестроиться наемники не могли, поэтому крымчане до сих пор вполне успешно резали их, собирая кровавую жатву. Скорее всего, они еще не поняли, что битва уже закончилась, иначе отошли бы раньше. Ну или просто опьянели от крови.
Быстро отреагировать и помочь могла только моя дружина. Ну, вернее те из них, что не были связаны боем.
- Назад! - заорал я. - Все назад! На левый фланг идем! На левый фланг!
Сам я с огромным трудом развернул лошадь и двинулся назад, чтобы присоединиться к людям боярина Луки. Посмотрел, последовали ли парни моему приказу. Получалось так, что не все, потому что кое-кто до сих пор дрался с уцелевшими крымчанами, а другие попросту не могли отвести назад своих скакунов, потому что застряли среди коней крымчан и их же трупов.