Краем глаза я заметил, как на крепостной стене брат Леонид перерезал сыну наместника горло, и как его шее потекла кровь, окрашивая красную воинскую куртку в темно-бурый. Не уверен, что ему стоило брать на себя такой грех, как убийство ни в чем не повинного мальчишки, но раз монах на это решился, значит, так и надо.
Теперь его не придется казнить, а можно будет сказать горожанам, что он погиб в бою. Достойная смерть, но никаких потомков орловский наместник после себя не оставит. Впрочем, об этом нужно будет думать потом, а сейчас главное - разобраться с самим Иваном.
Справа и слева от меня появились воины, я снова был в строю. То же самое можно было сказать и о наместнике. Начался последний бой за обладание орловской крепостью, за сердце Пяти Княжеств. Воинов у Ивана было гораздо меньше, чем нас, но они собирались драться до последнего.
Наши клинки снова скрестились, я шагнул вперед и ударил наместника щитом. Он отшатнулся, я махнул клинком, но меч только проскрежетал по пластинам его брони. А вот ответный удар чуть не угодил мне прямо в горло, я едва успел уклониться, снова атаковал, но каждый мой выпад натыкался на жесткие блоки клинком.
Какое-то время мне удавалось держать темп, но скоро я стал сдавать. Все-таки на мою долю сегодня пришлось слишком много схваток, а наместник, хоть и был стар, но проявлял отличную выносливость. Мне пришлось уйти в глухую оборону, отражать удары клинком и щитом. Единственное, о чем мне оставалось порадоваться, так это о том, что трофейный щит оказался обшит по краю металлом, и разрубить его было не так уж просто.
И вдруг почти забытое ощущение подхватило меня, я снова стал слышать мелодию боя. Сейчас ее вел наместник, но я прекрасно знал, как можно перехватить инициативу, ведь я мог предугадать любое его движение, любой финт. Давно я не чувствовал этого, несмотря на то, что сходился с противниками не только такими же умелыми, как я, но и гораздо сильнее. А тут оно вдруг вернулось.
И тут я понял, что умение слушать музыку боя - это и есть главное наследство моего отца. Это именно то, что нас с ним объединяет, делает похожими, а не только черты лица и борода. И я расхохотался, потому что полностью осознал, что наместнику в этом бою не победить. Невозможно победить того, кто может управлять боем так, как захочет.
Люди вокруг падали от ударов, мы окружили людей наместника, и их уже оставалось не больше двух десятков. Были потери и среди моих, но гораздо меньше. И тут послышались щелчки тетив со стены детинца. Похоже, что монахи раздобыли в детинце луки и стали расстреливать беззащитных орловских воинов в спины.
Рядом с наместником уже никого не было, он дрался один. На него насели сразу с трех сторон, однако он умудрялся крутиться на месте и отражать удары один за другим. Да, бить в ответ он уже не мог, но держался просто великолепно, и это учесть, что одним из тех, кто дрался на моей стороне, был боярин Лука - непревзойденный воин.
Мне оставалось только позавидовать его выучке. Я бы не выдержал в драке против троих обученных воинов нескольких мгновений. Но во мне появилось и чувство недовольства, ведь в стройную мелодию боя вплелись чужие голоса, которые ломали ее и делали не такой понятной.
Я отбил в сторону меч наместника, а потом, что было сил, долбанул его по непокрытой голове клинком плашмя, словно дубиной. Иван на мгновение ошалел, опустил клинок, а я перехватил свой меч обеими руками и долбанул навершием ему прямо в лицо. Наместник пошатнулся, и упал на спину.
Он успел поднять меч, но я ногой выбил из его руки оружие.
- Вяжите его! - приказал я. - Он нам нужен живым.
Боярин Лука и один из его дружинников тут же бросились выполнять приказ. Скоро звуки борьбы затихли, а наместник оказался тщательно связан по рукам и ногам веревками, которые мои воины тащили на случай, если придется спешно покидать стены. Наступила тишина, только откуда-то издалека доносились крики и звон стали, но это была уже агония.
- Мы Орел взяли, слышишь, Олег?! - прокричал боярин Лука, хлопнув меня по плечу. - Взяли! Даже самому не верится!
И ведь действительно взяли. Да с потерями, которые еще предстоит подсчитать, но ведь взяли. И не спасли их ни стены, ни каменный детинец, ничего не спасло. Сердце Пяти Княжеств, город, из которого мой отец начал свое восхождение к вершинам славы, теперь наш.
- Орел наш! - заорал я, вскинув вверх отцовский меч.
Весь отряд, что был со мной, поддержал мой крик стройным хором. Ворота детинца стали постепенно открываться.
Глава 12
Орловское городище. Начало осени 2225-го года от Рождества Христова.
Я наивно предполагал, что после взятия города смогу передохнуть, и что самое сложное уже позади. Но даже бои, через которые мы сегодня прошли, меркли перед теми делами, которые нам пришлось делать позже. А дел навалилось столько и сразу, что я даже несколько пожалел, что мы не посидели в осаде и не помучились скукой еще несколько дней.
Зачистка Орла продолжилась до самого вечера. Некоторые из орловских дружинников решили пробиваться не к детинцу, а попрятались в городе в домах сочувствующих им горожан. Ну или не сочувствующих, горожане в большинстве своем люди мирные, так что запугать их практически ничего не стоило. Похоже, что они вовремя поняли, что детинец уже взят, вот и решили действовать самостоятельно.
Несколько таких групп по два-три человека нам удалось найти, но кое-кому из них удалось сбежать. Гнаться мы за ними не стали. Скорее всего они отправятся в Курск, так пускай расскажут наместнику о том, что Орел уже взят, а нас здесь несколько сотен. Так будет меньше шансов на то, он приведет войска под стены. Да, он все еще может заставить нас запереться в городе, но нас здесь семь сотен, так что выбить нас будет сложнее. Есть, конечно, проблема с запасами, но и мы ведь не просто так за стенами сидеть будем.
Когда у тебя народа достаточно, можно и вылазку устроить. Причем, неважно, как это делать: со стен слезать или через тайный ход, ведущий за город, выбраться.
Хотя семи сотен у меня больше не было, если уж быть совсем с собой честным. В бою за город мы потеряли семь десятков убитыми и еще три десятка ранены. И если с теми, кто был ранен мечами и другим ручным оружием, все было не так уж и плохо: лекари обработали, зашили и перевязали их раны, то с теми, которых ранили стрелами…
Все было плохо. Я уже успел понять, что местный лекарь разбирается в ядах, раз уж он сумел отравить моего отца, а тут еще и стрелы у защитников крепости оказались ядовитыми. У парней начался жар, они бредили и метались. Мы разместили их в свободных комнатах княжьего терема, и я пустил обозных лекарей в лабораторию местного лекаря. Сам я в ядах понимал очень мало, так что вряд ли смог чем-то помочь. Оставалось надеяться, что они сумеют подобрать противоядие.
Защитников города действительно было чуть больше полутора сотен. Некоторым из них удалось сбежать, а в плен к нам попало около трех десятков, из тех, кто согласился сложить оружие или оказался достаточно сильно ранен, чтобы оказаться неспособным продолжить схватку. Их я приказал запереть в тюрьме, оказав перед этим раненым помощь. Если повезет, кто-то из них все-таки перейдет на мою сторону. Остальных я намеревался держать в тюрьме до конца войны. Все-таки три десятка дружинников - это достаточно большая сила, и отдавать их своим противникам я не собирался.
Да и мало ли, вдруг они решат отправиться в сторону Брянска и разграбить какую-нибудь из деревенек, чтобы получить хоть какие-то деньги перед тем, как отправиться в чужие края.
Часть моих дружинников вошли в город, те из стражников, что перешли на нашу сторону, должны были обеспечивать порядок. Но в дружинных домах Орла могло разместиться не больше трех сотен народа, так что остальным придется остаться снаружи.
Горожане продолжали сидеть в своих домах и особо носов на улицы не казали. Я опасался, что они начнут сводить между собой счеты, ведь осада - это очень удобное время чтобы зарезать недруга или того, кому ты должен денег. Но этого не случилось. Видимо, самые беспокойные уже покинули Орел еще до того, как мы пришли сюда. Так или иначе, я пока не собирался выступать перед ними с речью, у нас были другие насущные проблемы.