Чтобы пройти, мне осталось только второго бойца усыпить. И нет, вырезать этот пост я не планировал. Не индейцы же это, право слово. Высока вероятность, что пока рядовые бойцы вообще ни ухом, ни рылом не причастны к действиям верхушки их батальона. Одна беда: по нашему уставу каждый заступающий на пост караульный должен снабжаться, как раз на подобный случай, артефактом, нивелирующим низкоэнергетические ментальные воздействия. Да только у меня своя методика на такой случай имеется. Магия воды называется. Кровь ведь тоже жидкость? Вот я и замедляю ее ток в сосудах шеи до момента, когда человек незаметно для себя теряет сознание. Ага, в это раз тоже все прекрасно получилось.
А чтобы бойцы с этого поста не помешали нам, когда мы с Ширяевыми будем обратно возвращаться, я еще тут свою небольшую самоделку оставил. И тоже ничего опасного для жизни. Просто флакончик со снотворным аэрозолем, исписанный по поверхности руной подобия. А второй флакончик, пустой, у меня в кармане остался. Достаточно мне разбить свой бутылек, как второй, с ним связанный, тоже лопнет, выпуская наружу взвесь содержимого и погружая окружающих в крепкий здоровый сон.
В расположении шестого батальона я бывал не раз, поэтому неплохо тут ориентировался. Знал, где среди прочих строений у них штаб располагался, и, даже, где гауптвахта, тоже имел представление. Как ни хотелось мне посетить местный штаб с находящимися там изменниками, все же выбрал в качестве цели посещения именно гауптвахту. Не думаю, что при наличии специально для этого подготовленного помещения, местные держиморды будут пленников размещать где-то в другом месте.
Охрана на гауптвахте тоже дежурила по усиленному варианту: вместо одного охранника на объекте сразу двое присутствовали. Только они не сидели во всеоружии возле входа, а были заняты какими-то своими делами. Они же чуть ли не посередине тщательно охраняемой территории находятся, поэтому бояться, собственно, и некого. Ну, за исключением отцов-командиров. Да только ночь сейчас. Командиры все заняты гораздо более важными для себя делами.
Так, или примерно так, наверное, рассуждали рядовые, один из которых в караульном помещении что-то рисовал на листе ватмана, а другой вообще, стоя в проходе, ведущем к камерам для заключенных, и раздевшись по пояс, пыхтел, поднимая тяжеленную гантель.
Художника удалось по уже отработанной методике отключить, а вот со спортсменом так просто не вышло. Он каким-то непонятным образом, сквозь отвод глаз, сумел обнаружить мое присутствие и метнулся к стоящему неподалеку оружию. Пришлось валить его стрелкой наглухо. Счет в этот момент на мгновения шел, не мог я поступить иначе, от одного единственного выстрела в гарнизоне сразу подняли бы тревогу, а мне еще друзей моего отца выводить отсюда нужно было.
Завершение этой моей авантюры вышло совсем скучным и будничным. Дядя Семен с тетей Стешей спокойно сидели по своим камерам, пока я взятыми у караульных ключами их двери не открыл. По территории расположения батальона тоже без проблем прошли, никого не встретив. И нас никто не видел: в тропиках ночи темные, а тут еще и луна за тучку закатилась. Лишь уже, когда в тоннель, ведущий из расположения наружу, входили, где-то неподалеку от покинутого нами помещения включилась сирена. Кажется, на караульных кто-то наткнулся.
Не теряя времени, разбил свой бутылек, парный заложенному у охранников тоннеля. Может, они до сих пор спят, но от завываний сирены всяко должны проснуться, а я этим своим действием помогу им их здоровый сон продлить. Сон, он, говорят, продлевает жизнь. Причем, в их случае это получится совершенно буквально.
К тому времени, как мы, со спасенными мной Ширяевыми, вышли в расположение наших войск, там уже началось заметное шевеление. Из отдаленных мест прибывали автомобили с бойцами, рычали двигатели бронетехники, сновали люди.
Утром уже, когда мятежников наши войска со всех сторон обложили, через мегафон проорали требование о сдаче. По результатам допросов, потом уже, после сдачи, выяснили, что буквально чудом успели все первыми провернуть. Те гонцы, про которых Сереге его родители из мест заключения сообщили, они, кроме как отправленного в Асуньсон к клану генерала Беляева, остальные все, как один, отнесли письма к командирам разных подразделений. И всего в двух местах того гонца под арест взяли. Остальные двое командиров — получателей об этих «воровских» письмах руководство клана вовремя не проинформировали. Не то размышляли о присоединении, не то решили посмотреть, кто в начинающемся противостоянии возьмет верх.
Короче, менталистов экстракласса у нас, конечно, в клане не было, но крепкие середнячки нашлись. Вот они-то и прочесали мысли проштрафившихся клановых офицеров в поисках крамолы. Не сказать, чтобы настоящих предателей, но кое-кого на заметку взяли. И, что характерно, практически во всех случаях изначальные импульсы, подтачивающие лояльность к клану, пришли от все того же генерала Беляева. Точнее его правой руки, князя Голицына. Определенно, стоит посетить этих персонажей перед моим отъездом в Европу, поспрошать в подробностях о каверзах, затеваемых против клана Жуковых.
Показатели Артема Жукова на конец шестой главы:
Уровень: 18
Очки опыта: 18324\32000
Класс: Метаморф. Легендарный боевой класс, в котором выдающиеся физические параметры с успехом могут сочетаться с не менее выдающимися магическими способностями.
Тело: 70
Разум: 45
Сила магии: 53
Свободных очков Характеристик: 3
Дополнительные Характеристики:
Выносливость: 19
Удача: 10
Меткость: 13
Воля: 10
Ментальная сила: 3
Внимательность: 9
Коварство: 11
Скрытность: 15
Достижения: скрыты.
Глава 7
Однако подзадержался я в клане. Но по-иному просто не получалось. Мало с мятежом разобраться, надо определиться еще и с наказанием для причастных к нему. Чтобы потом еще долго ни у кого даже мыслей о подобном деянии не возникало. И это я не об оголтелой жестокости говорю. При помощи страха, конечно, тоже можно управлять, вон родина моего отца яркий тому пример. Но вот только гражданам радости такое управление точно не доставляет, а существование без радости и уверенности в справедливости властей…. Нам такого точно не надо!
Потому в вине каждого отдельно взятого участника мятежа разбирались досконально. Рядовых бойцов почти всех признали невиновными. Они просто выполняли приказы своих командиров. Большинство при этом о начавшемся мятеже против руководства клана даже и не догадывалось. Совсем иное дело командиры. Хотя там тоже получалось очень неоднородно. Того же Георгиади признали виновным без споров. Потомок грузинских князей отлично знал, на что шел. Воспользовался тем, что командиры временных воинских формирований никаких системно значимых контрактов с кланом Жуковых не заключали, и решил сыграть ва-банк. Еще пара человек успела отметиться в убийствах наших лояльных соклановцев. Вот эта-то тройка самых злодеев нами и была приговорена к казни. Отсутствие страха перед властью, на мой взгляд, никак не равно чувству безнаказанности.
Самое тяжелое решение пришлось принимать по поводу тех трех десятков, которые, несмотря на, казалось бы, отсутствие состава преступления, готова была активно заниматься тем же самым. К примеру, еще один командир батальона ополчения просто не успел к грузину присоединиться, раньше мы этот мятеж подавили. Ну, и прочие, пусть не в делах, но в мыслях с легкостью были готовы примкнуть к нашим врагам, или готовились совершать грабежи и убийства.
По поводу этих «латентных негодяев» были разные мнения от понять и простить и до поставить к стенке рядом с явными преступниками. Я же продавил свое решение: изгнание. Да-да, просто выпнем их с нашей территории, пусть идут, куда глаза глядят.
А теперь о том, почему это решение стало для меня самым тяжелым. В большинстве своем, эти три десятка нераскаявшихся грешников дойдут исключительно до ближайших постов наших шурахов. А нельзя по-другому! Очень многие там — из числа наших бывших командиров. Им отлично известны все сильные и слабые места наших укреплений, особенности управления кланом и другие сведения из категории «не для всех». Другие, которые не командиры, просто таки пышут ненавистью к клану. Так что пусть наши обычные граждане и даже большинство из числа руководства и дальше пребывают в человеколюбии и счастливом неведении, я взял грех на душу.