- Да недавно, - ответил староста. - Недели еще не прошло. А что такое?
- Пошли, - махнул я рукой. - Веди меня на поле. Понял я, кажется, чем таким они отравиться могли. Только быстрее.
Поля оказались недалеко, начинались они сразу за тыном, окружающим село, рожь действительно была сжата, а солома сложена в большие круглые снопы. Ее вот-вот начнут развозить по домам: где-то на подстилку для скотины, где на лежаки, а кое-где и на крышу, мазанки-то тут тоже встречались, не все в избах жили.
Я сел на землю и принялся копошиться в земле в поисках оброненных колосьев. Нашел один, второй, третий, и тогда все окончательно понял. Третий колос выглядел странно, будто обугленный, вокруг зерен ржи росли уродливые черные рожки спорыньи.
Сам я их ни разу до этого не видел, но мать рассказывала, да и в книжке, которую она хранила, имелись рисунки, так что узнал. Оттуда же и судороги, понос со рвотой и слюнотечение.
- Видишь? - показал я свою находку старосте. - Вот этой дрянью люди и потравились. Грибок это, спорыньей называется, ядовитый очень.
- И что, вся рожь им заражена? - спросил староста.
- Скорее всего вся, - ответил я. - Ее уже и обмолотить успели, а кто-то даже приготовить. Те, кто из старых запасов перебивался, те здоровы. А кто новой муки со спорыньей попробовать успел, те теперь без памяти лежат.
- И что же делать-то теперь? - схватился за голову Артемий.
- Жечь надо зерно все, - ответил я. - И муку, если перемолоть уже успели. И хлеб, и затор для пива, все нужно жечь. Потравятся люди. Этим еще повезло, может в себя придут, а самое зло от спорыньи - это когда ноги гнить начинают.
- Да нам же мыто платить этим зерном, - староста посмотрел на меня обреченным взглядом. – Мытарь приедет с дружиной, а у них разговор прост – не можешь заплатить, заберут все, что приглянется. Да они же теперь… И люди побегут, как узнают, что нас ждет.
- Придется придумать что-нибудь, - пожал я плечами. - И ближе к осени тоже смотри, проверяй, эта дрянь и к пшенице, и к просу липнет. Очистить ее, конечно, можно, если вручную перебрать сесть, но каждое зернышко переберешь разве. Еще, слышал, можно водой соленой залить зерно и перемешать: дрянь эта легче ржи и всплыть должна. Но все равно сжечь надежнее.
- Ладно, - вздохнул староста и, кажется, немного собрался. - Придумаем что-нибудь. Может, у соседей зерна купим. Спасибо тебе, парень.
- Да, было бы за что, - во второй раз за день ответил я. - Ты за лекаркой следи лучше. В следующий раз ведь меня не будет, и можешь не поспеть.
- Она теперь тут и не останется, - мрачно проговорил староста. - Хозяйства-то своего у нее нет, а держаться за место это после того, что люди сотворили, смысла нету.
- Ну, то дело ее, - пожал я плечами. - Я бы тоже после такого не остался бы.
Глава 15
Белгородское княжество. Окрестности Оскольского городища. Начало лета 55-го года от Последней Войны
И снова мы отправились в путь. Целый день ехали по тракту на север, причем со скоростью пешехода, чтобы за нами поспела телега и пешие воины. Их, кстати, прибавилось, в Огибном к нам решили присоединиться двое молодых парней и еще один взрослый мужчина - настоящий великан, которого местные звали не иначе как Камнем.
Боярич Никита испытал всех троих в бою на мечах и без особых трудов побил их. Зато в рукопашной схватке они показали себя гораздо лучше: молодые были достаточно ловкими и гибкими, чтобы сделать из них воинов, а Камень даже смог побить меня. Обхватил руками и швырнул на землю так, что я потом с трудом поднялся на ноги.
Вооружили парней из добычи, которую взяли с разбойников в Лисице, выдали им стеганые поддоспешники, с которых чуть раньше лисицынские бабы отстирали кровь бывших владельцев, да поставили в строй вместе с боевыми холопами Никиты. Там они показали себя чуть лучше, чем поодиночке, видимо тренировались раньше с ополчением, но все равно ничего особого из себя не представляли. Хотя, научатся, если выживут.
А уж чтобы выжили, это наша забота. Но мы их зря под мечи и рогатины подставлять не собираемся, так что все должно быть хорошо.
Чтобы ночь не застала нас в пути, пришлось остановиться. Заночевать решили в лесу, разбили лагерь, поставили палатки и шатер. В шатер положили Пашку, который более-менее пришёл в себя и даже смог поесть. Еще пару дней полежит и сможет, наверное, в седло сесть.
А на следующий день снова поехали, но на этот раз уже не все. Ехали всемером, с двумя вьючными лошадьми, которых загрузили шкурами, добытыми еще в Орловских лесах, и ценной, но громоздкой утварью из добычи. Все это было решено сменять на звонкое серебро и поделить. Продать решили все скопом в Осколе, где цены были выше, чем в любой из деревень и даже выше, чем в Белгороде, в котором полностью и безраздельно властвовали купцы из Союза Торговых Городов.
- Далеко еще? - спросил я у Ефима, который в этих местах уже бывал вместе с караваном своего отца.
- Не, - мотнул тот головой. - Сейчас из леса выедем, уже город видно будет.
- А большой он? - заинтересовался Ромка.
- Да какой, - махнул рукой новик. - Село обычное, просто частоколом огорожено. Раньше село и было, не больше Лисицы, в Огибном даже больше людей жило, наверное. А потом отъехал туда боярин один, а с ним приказчик толковый оказался. Лавку открыли, торговое место появилось, народ, кому до цен особого дела не было, ездить туда стали, кто-то даже навсегда переехал, промысел заводить люди начали. Постепенно вокруг частокола посад образовался, вот и стал Оскол городом.
- А харчевни-то там есть? - спросил Кондрат. - И пиво, чтобы свежее. А то у меня от дряни, которой нас в Огибном потчевали до сих пор башка гудит.
- Скажи спасибо, что тебе не свежего пивка налили, - заметил Ромка. - Вот ты его попил бы со спорыньей.
- Да, княжич вылечил бы, - махнул рукой Кондрат. - Боярича Никиту же на ноги поставил. Боярина Яна тоже, рука нормально двигается уже, скоро лубки снимать можно будет. Да и Пашку Бешеного выходил тоже, а я чем хуже.
- Как вы его зовете? - заинтересовался я.
- Так бешеным, - бесхитростно ответил Кондрат. - Он ведь бешеный и есть. В бою страшен, бьется в полную силу всегда. А лицо ты его видел?
- А сам-то он слышал, что вы его так называете? - в том ему спросил я.
- Да знает он, - ответил Ромка. - Ему нравится даже.
- Ладно, - пожал я плечами. - Его дело. Так что с харчевнями-то?
- Харчевни есть, но какое там пиво, не знаю, - ответил, наконец, Ефим. - Мне тогда батюшка с братьями не разрешали пить. Но, думаю, если деньги есть, можно и свежего попросить.
- Если мне еще раз стоялой браги нальют, я в ней трактирщика и утоплю, - заявил Кондрат. - Красный Телец мне свидетелем, утоплю.
- Да ты не божись, - ответил ему Ефим. - Кто еще знает, попьем мы там пива или нет. Все-таки по делу в город едем.
- Так это княжич по делу едет, а мы его охраняем, - ответил Кондрат. - Вот у тебя, Ефимка, какие дела в Осколе? А их и нет никаких, и у меня нет. Делом из нас всех только Олег занят будет, а нам почему бы тогда не отдохнуть?
- Это мы посмотрим еще, - ответил я. - Вот отправлю вас на рынок шкуры и рухлядь продавать, да коней и оружие покупать. Тогда посмотрим, кто будет по городу как оголтелый носиться, лишний рубль сберечь пытаясь, а кто в харчевне пиво пить и подавальщиц за сиськи мять.
- Кстати, насчет сисек, - задумался Ромка. - Ты почему лекарку ту деревенскую с нами не позвал в путь? Она ведь сама напрашивалась. Или не понравилась девка?
- Да понравилась, - махнул я рукой. - Только сам подумай: нас почти полсотни мужиков. От бабы в такой компании только раздор будут, передерутся все. А никак кто обидит, мне же самому за это потом и наказывать придется. Лучше уж так, пусть по вдовушкам ходят, да за подавальщицами бегают.
- Вот, - кивнул Кондрат. - Купцы, которые по Днепру на ладьях плавают тоже баб не берут. Говорят, что на ладье от бабы одни беды.