Скорее всего, не имей я памяти прошлой жизни, я и решил бы именно так: перенесся куда-то в прошлое, списав непонятки со зрением во что-то несущественное. Да только в прошлой жизни я довольно близко общался именно с магом времени, и благодаря этому точно знал, что никакие перемещения в прошлое невозможны. Локальное замедление временного потока или даже полная его остановка — сколько угодно, а вот повернуть вспять… всей энергии мира не хватит. Так что делаем вывод: я не в прошлом.
Тогда в будущем? Хотя бы на несколько часов до следующего утра переместился? Такое вполне возможно, но.… На всякий случай, прежде чем делать окончательные выводы, решил последовать совету старика и прогуляться по дороге, ведущей от деревни прочь.
Хм, кое-какие мысли по этому поводу у меня уже были, поэтому я практически совсем не удивился, когда идя по дороге все время прочь от деревни, за очередным поворотом именно ее и обнаружил. Все, как и было: потемневшая древесина домов, деревянный щит с намалеванными на нем красной краской иероглифами. Разве что только старика не было, но он, по его словам, должен был ожидать меня в деревенской харчевне.
А теперь о том, до чего я додумался. Почти наверняка правильная версия, объясняющая все факты, меня окружающие: я в домене! Не факт, что этот домен, наподобие моего собственного, прикреплен к душе кого-то живого и разумного. Скорее всего, это просто пространственный карман с заключенными в него местными жителями и, боги его знают, какими еще безобразиями, но настолько сложный и структурированный, что вытягивает едва ли не на отдельный мир, пусть и довольно крохотный. И тут опять же случай с моим ночным зрением оказывается вполне в строку: местное призрачное светило не имеет такой силы излучения, как настоящее солнце, потому я спокойно могу смотреть вокруг без всякого раздражения глаз.
Однако, теория теорией, но надо же и конкретные местные условия узнать. Что-то оговорка старика в том плане, что я смогу выучить иероглифы исключительно в том случае, если останусь живым, мне не внушает оптимизма. Надо бы побыстрее узнать, какие опасности могут мне грозить в столь колоритном местечке.
Случалось ли вам видеть сны, в которых все, вроде бы, вполне нормально и мирно, но при этом непонятно отчего в душе нарастает паника и даже откровенный ужас? Вот в точности такое состояние у меня было, когда я по улице этой, как оказалось, не такой уж и маленькой деревни, продвигался к ее центру. Вроде и окна вполне обычные, залепленные по местным обычаям промасленной рисовой бумагой, но почему-то кажется, что смотрят они на пришельца отнюдь не по-доброму. Птицы… вот птиц, как раз, не было видно. Ни одной. Я специально пытался их увидеть. Нет их тут.
А еще на улицах нет детей, даже из молодежи всего одна единственная женская фигурка встретилась, да и та не факт, что на самом деле, к молодежи относится, а не к женщинам средних лет, более-менее сохранившим упругость своей походки, она ж была буквально задрапирована в ткани, как капуста. Зато старики на дороге встречались. Казалось, даже специально встречали меня, озирая непонятным взглядом, стоя вдоль обочин. Отчего-то на ум пришло название неясыть. Сам я эту сову ни разу не видел, но вот ее немигающий взор, по моим представлениям, должен быть как раз такой, как у встреченного мной в этой деревне старичья.
Довелось мне испытать и еще одно очень неприятное потрясение. По пути к харчевне, прямо возле забора одного из деревенских домовладений, я вдруг увидел еще одну телефонную будку. Хотя, на этот раз никакого звонка оттуда слышно не было, я, словно вышедший из пустыни к запотевшему от влаги кувшину с вожделенным содержимым, кинулся к этой будке. Быть может, случится очередное чудо, и меня перенесет обратно во внешний мир? Телефон молчал. Еле удерживая себя от подступающей истерики, опустил трубку на рычаг и продолжил свой путь за необходимыми мне знаниями.
Харчевня оказалась именно там, где мне и сказал первый встреченный мной старик, на площади. Над входом висела вывеска с иероглифами, которые я не понимал и грубо нарисованной большой пиалой со скрещенными над ней палочками, тянущими из посудины что-то похожее не то на червяков, не то на извивающуюся лапшу. Впрочем, про червяков — это я уже придираюсь. Понял же, что там, под вывеской, значит, не так уж и коряво нарисовано.
— Ты пришел, иноземец, — встретил мое появление на пороге заведения все тот же длиннобородый старик. Впрочем, в этот раз он был не один, еще несколько тоже отнюдь не молодых людей в таких же грубых национальных одеяниях, рассевшись вдоль единственного длинного стола, тянувшегося вдоль всего помещения, вперились в меня своими буркалами.
— Пришел, — отозвался я в качестве этакого приветствия, — ты обещал рассказать что-то про это место, в котором живешь.
— Да, живу… — глухо отозвался на этот мой запрос старик, оказавшийся не то владельцем, не то просто работником местной харчевни, — Меня даже ёкаи не трогают, кому нужно мое жесткое старое мясо и пропитанная рисовой брагой печенка.
— Ёкаи? — Постарался я направить разговор в нужную сторону.
— Да. Всегда, когда в нашу деревню приходит новый путник, после заката солнца к нему приходят ёкаи. Иногда они не трогают его, и тогда в нашей деревне появляется новый житель, но гораздо чаще в комнате путника остаются только разводы крови.
— Сколько приходит ёкаев и какого они вида? — Задал я немаловажный для себя вопрос, ведь не далее, как через несколько часов встреча с этими японскими демонами предстоит уже мне.
— Разные. Я видел бакэ-нэко, дзерогумо и тэнгу. Тэнгу больше всего. Но, сам понимаешь, мы не стоим, рассматривая демонов, как на выставке, а сидим, запершись по своим жилищам. Могут быть и другие.
Хм, заявление про тэнгу кардинально меняет тактику предстоящего сражения. Так бы я, скорее всего, ушел куда-нибудь в горы, окружающие эту затерянную во времени и пространстве деревню, и оборудовал что-нибудь типа огневой точки. Сколько бы ни было демонов в их банде, на скалу можно подняться далеко не в каждом месте, и уж точно, не слишком быстро. Но вот тэнгу… люди-вороны… скала в случае с ними станет для меня настоящей ловушкой.
— Старик, в этой харчевне сдаются комнаты на ночь? — Спросил я, припомнив слова о комнатах заляпанных кровью.
— Только за золото, — отозвался тот. На деньги, сам понимаешь, уже много лет ничего нельзя ни купить, ни продать.
Очередной потраченный мной наполеондор, и комната на втором этаже этого здания была предоставлена в полное мое распоряжение. В качестве бонуса расторговавшийся трактирщик выдал мне тарелку лапши, приправленной каким-то буро-оранжевым соусом, совершенно забесплатно. Если бы я еще отважился это есть! Пусть я метаморф, и яды против меня мало эффективны, но даже легкое недомогание в минуту крайней опасности может быть очень нежелательным. Отчего-то в полный нейтралитет этих селян, которых не трогают демоны, я верил слабо.
Посидев еще несколько минут в зале, и незаметно переправив подозрительное содержимое тарелки к себе в домен, я по скрипучей деревянной лестнице поднялся на второй этаж. Что же, если этот дедок — агент ёкаев, пусть думают, что я в полной мере заглотил всю их наживку.
Кстати, а ничего так, комната. Пусть деревянная, но стены прочные, на двери имеется небольшой засов, а окна, при необходимости, можно закрыть достаточно толстыми ставнями. И все равно, не верю я трактирщику, где-то тут, наверняка, имеется какой-нибудь подвох.
Закат окрасил прилегающие горные вершины в алый цвет, в притихшей деревне начал сгущаться сумрак. Включив на полную свой Отвод глаз, я потихоньку выбрался из своей комнаты. Моего навыка телекинеза вполне хватило, чтобы, даже не видя самого засова, а только представляя, где он расположен за дверным полотном, задвинуть его, заперев дверь. Ставни на окнах я закрыл еще днем.
В качестве пристанища на ближайшую ночь я выбрал для себя конюшню в доме напротив. Дома вокруг деревенской площади раньше принадлежали самым зажиточным ее жителям, поэтому конюшня там была большая, правда, лошадей, судя по всему, не водилось уже давно. Зато на сеновале оставались еще остатки сена. Не сказать, чтобы надежное укрытие, но от не очень внимательных глаз вполне сгодится.