Повисла напряженная пауза. Все ясно — с дедом каши не сваришь! Я решительно повернулся, двинулся к своему плоту.

— Ну и куда ты собрался?

— Дальше поплыву.

— Не выйдет. Дальше пороги, на мель сядешь.

— А у меня других вариантов нет…

Немного подумав, тот произнес:

— Ладно, допустим, поверю тебе. Где медведя видел, помнишь?

Я остановился, окинул его взглядом.

— Плохо, но помню. Вверх по реке. Даже не знаю, часов десять плыть. Поляна там была большая, с деревьями.

— Ясно, — решительно произнес он. — В «Чертовой лощине», выходит… Значит вот что, об этом нужно председателю сообщить. Если есть желание, можешь со мной идти. Заодно разберемся, что с тобой дальше делать…

Старика звали Матвей Иванович. Он представился мне лесником.

Точнее, должность-то у него была егерская, но жители здешнего поселка все равно звали его лесником.

Он сразу обозначил, чтобы я обращался к нему либо на имя-отчество, либо сразу на «ты». Объяснил тем, что стариком себя не считает. Про возраст я спрашивать не стал.

Сам он был какой-то угрюмый, все ворчал, что на дух не переносит браконьеров. Судя по всему, он меня с кем-то спутал. Ну в самом деле, не браконьер же я?

По его словам, в десяти часах пути к юго-востоку располагалось довольно крупное поселение на двести пятьдесят жителей. Бывший охотничий поселок. Именно туда мы и держали путь.

Плот пришлось бросить, по указанию старика я подтащил его к берегу и закидал ветками. Предварительно забрал с него флягу, ружье и мешок со шкурами.

— Как тебя звать-то? — поинтересовался старик, едва мы покинули берег.

— Не помню, — признался я, затем назвал имя из своей прошлой жизни. Кажется, я уже сам свыкся с мыслью, что действительно погиб и это мой второй шанс. — Женя, вроде.

— Ты что, вообще ничего не помнишь?

— Ну, последние несколько недель… Все как в тумане.

Тот фыркнул. Моя компания ему не особо нравилась, и он это открыто демонстрировал.

— А фамилия у тебя есть?

— Громов. Вроде бы, — выдержав паузу, я назвал ему свою прежнюю фамилию.

— Откуда помнишь?

— Из Сочи.

— Как? Это где такое? — с нотками удивления спросил Матвей Иванович.

— В смысле, где? — в свою очередь удивился я. — На юге России, черноморское побережье. Город-курорт. Олимпиада там была, чемпионат по футболу. Как можно об этом городе не знать?

Лесник обернулся и окинул меня странным недоверчивым взглядом. Качнув головой, он цыкнул, но больше ничего не сказал. Мне его поведение не понравилось, но пришлось спустить все на тормозах. Выдержав паузу, я тоже поинтересовался, откуда тот родом.

— Местный я. Всю жизнь тут прожил, пока на войну не забрали.

— Какую еще войну? — особо не задумываясь, спросил я. — На спецоперацию, что ли?

Политическая обстановка в мире, из-за которой на спасение погребенных под завалами турков, в первую очередь отреагировала исключительно Россия, была вызвана специальной военной операцией, что проводилась на территории непризнанных республик Донбасса и Украины. Само собой я подумал, что старик являлся ее участником. Вот уж не думал, что таких старых туда тоже берут. Разве что, как добровольцев, да и то в тыл.

— Не знаю, что там за спецоперация у тебя, — спокойно ответил тот. — А я с немцем воевал. С сорок третьего по сорок пятый год. Связистом. До Берлина почти дошел, да только в ногу меня дважды ранили. Осколком кость раздробило. Подлечили, конечно, но теперь одна нога чутка короче другой. Вот и хромаю уже какой год.

Я действительно обратил внимание, что тот всю дорогу прихрамывает на левую ногу. Однако его ответ меня поразил.

— Чего-о? Какой еще сорок третий? — без задней мысли усмехнулся я. — Великая Отечественная с фашистами была больше семидесяти лет назад… Уж прости отец, но не выглядишь ты как столетний.

Матвей снова остановился и посмотрел на меня странным взглядом. Так обычно на дураков смотрят. Или на идиотов.

— Ты точно головой ударился! — фыркнув, выдал заключение Матвей, затем продолжил путь. — Одиннадцать лет назад, в мае сорок пятого года война закончилась!

А мне от этих слов стало как-то не по себе. И совсем не до смеха. Да что там… От осознания услышанного, сердце в груди бешено заколотилось.

Одного взгляда на лесника хватило, чтобы понять — тот совсем не шутит. Вот нисколечко.

— Э-э… Матвей Иванович… А какой сейчас год? — осторожно поинтересовался я.

— Тысяча девятьсот пятьдесят шестой. От рождества Христова, — не оборачиваясь, ответил лесник. Затем подумал и добавил. — Хватит чудить, а то по голове прикладом дам, память и вернется!

— Да ну нахрен! — вырвалось у меня. — Как пятьдесят шестой?

— Вот тебе и хрен. И не хрен.

Сказать, что я был ошеломлен, значит, ничего не сказать. Это получается, я не только в другом теле оказался, но еще и в прошлое перелетел? В середину двадцатого века, в послевоенный СССР? Когда Сталин уже отошел, а Хрущев занял его место? Твою-то мать!

Так вот почему на мне вещи старого образца, вот почему такое странное ружье. Неожиданно, прямо сейчас я вспомнил, как называлась модель доставшегося мне оружия… Точно, это же «ИЖ-5»! Оно выпускалось с конца девятнадцатого века, в разных модификациях. Черт возьми! И еще эти пятнадцатикопеечные монеты, тридцать восьмого года выпуска… И спички Наркомовские… И консервы. Да твою-то налево! Ни хрена себе, слетал в Турцию… Это за что же мне такая кара прилетела, что я угодил в пятидесятые годы прошлого века?

Весь следующий час я целиком погрузился в себя. Просто монотонно перебирал ногами, двигаясь за лесником.

— Женька! Чего это ты притих там?

— Думаю, — насупившись, отозвался я.

— Смотри голову не сломай. Документы у тебя хоть какие-то есть? — вдруг поинтересовался Матвей Иванович. — Хотя, какие у вас браконьеров документы…

— Нет, — я покачал головой, машинально потрогав карманы. А сам подумал, почему у меня их нет? Как будто кто-то забрал…

— А вот это нехорошо. Ну да ладно. Здесь тебе документы вряд ли понадобятся. А потом что-нибудь придумаем. Председателю сельсовета тебя представлю, пусть сообщает куда надо.

Снег сыпать практически перестал и мы пошли немного быстрее.

Вдалеке я вновь разглядел извивающуюся реку. Лесник уже не раз упомянул, что это практически тайга. Значит, я не ошибся… По крайней мере, какая-то европейская, юго-западная часть.

— Отец, а что за город здесь поблизости есть?

— Свердловск. Но до него далеко, около ста километров к северу.

— Ясно… — протянул я, примерно прикидывая, куда меня занесло. Судя по всему, центральная Россия. Точнее, еще не Россия, пока еще Советский Союз.

Снова вспомнил про медведя, от которого чудом ноги унес.

— Я когда на плоту ночевал, слышал рев медвежий и выстрел одиночный. Может, он еще на кого-то напал?

— Не знаю, не знаю, — задумчиво отозвался тот. — Скверную ты историю мне рассказал. Буквально вчера утром люди Снегирева-то, как раз из того района возвращались. Несколько потерялось, но подробностей не знаю. Про медведя тоже говорили.

— А сколько их было?

— Трое. Ну, ничего. Вернемся в поселок, я тебя к Ларисе Ивановне отведу, фельдшеру нашему. Уж она в этих делах больничных хорошо соображает. Образование у нее врачебное. К тому же, на окраине у Снегирева база имеется, там тебя свои признают.

— Чет не хочется мне к ним. Выходит, меня одного бросили.

— Тебе виднее.

— А долго еще идти?

— Часов восемь, не меньше, — ответил лесник, продолжая перебирать ногами.

Конечно, за время службы в армии, я привык к изнурительным марш-броскам, учениям и полевым выходам, но брести по лесу восемь часов без отдыха… Это, конечно, выглядит сильно. И откуда в старике столько энергии и здоровья? Он ведь сюда тоже откуда-то шел и палатки при нем я не заметил.

Через какое-то время лесник поинтересовался:

— Почему у тебя бушлат разорван и пуговицы выдраны?