- Так ты не старый еще, - удивился я. - Или что, с женой не ладится, Красный телец детей не дает?
- С какой женой? - сквозь боль умудрился удивиться мужчина. - Кто в своем уме за меня дочь свою выдаст? У меня ведь ничего нет, ни поместья, ни дружины. Можно, конечно, дочку купца какого-нибудь в жены взять, у тех денег полно, а ради того, чтобы их внуки благородными считались, они много отдать готовы… Но я не настолько честь потерял.
- Не хочешь из-за денег жениться? - спросил я, осмотрел еще раз рану и решил, что сделал все, что мог.
- Не хочу на смердке жениться, - буркнул в ответ боярин Ян.
- А чего сам в дружину не пошел? - спросил я и принялся рыться в сумке в поисках того, что могло пригодиться для лечения перелома. - Тебя ведь десятником поставили бы, а то и сотником, и доля соответствующая была. Года за два-три заслужил бы свое имение.
К счастью у меня и окопник был, и очанка. Надо будет только с кормежкой что-нибудь придумать, как меня тогда Игнат выхаживал, печенью кормил заячьей… Может, отправить людей на вепря и крови свежей ему? Тоже ведь полезное дело. Еще яичной скорлупы бы потолочь, да с щавелем смешать... Только где я возьму в лесу яйца и щавель в середине весны?
- Не воин я, - с горечью ответил он. Похоже, что такая идея уже приходила ему в голову и была отброшена.
- А мне говорили, лучник ты знатный.
- Одно дело - стрелой зверя бить, птицу, или по мишени. Совсем другое - человека. Не могу я. Мутить начинает, - он посмотрел на меня секунду и спросил. - Вот тебе убивать когда-нибудь приходилось?
- Приходилось, - кивнул я.
Послала мне судьба бояр. Двое - отморозки, причем один конченый, которому не дружиной командовать впору, а ватагой разбойной. А этот - наоборот, не может на человека руку поднять. Но после моего ответа он, кажется, так и на нашелся, что сказать. Подумал секунду, а потом спросил:
- Рука болит очень сильно, вы ее в лубки положили. Сломал мне волк кости, да? Я хоть лук натянуть когда-нибудь смогу?
- Сможешь, конечно, - пожал я плечами. - Через месяц у тебя кости срастутся, через два мясо нарастет, и стрелять сможешь не хуже, чем прежде...
Ладно, с приготовлениями было покончено, теперь следовало переходить к самой трудной и опасной части - вправлять кости так, чтобы они правильно срослись. Иначе ведь действительно, из лука он стрелять уже не сумеет.
- Выпей, - я протянул ему флакон с настойкой полыни. Средство это было опасное, но ничего другого, что могло также качественно обезболить у меня не было. А ведь ему придется кости вправлять сейчас.
- Что это? - с подозрением спросил Ян.
- Пей, - ответил я. - Если бы тебя убить хотел бы, то прямо сейчас ножом бы ткнул, и лекарства тратить не стал бы. И еще, нам тебя привязать придется на ночь, чтобы ты себе не навредил. Но, если правильно все пройдет, завтра тебе уже легче станет.
С обреченным видом боярин выпил настойку и через несколько мгновений глаза его остекленели: он провалился в страну грез. Ножом я срезал полоски ткани, которыми крепились лубки, отхватил рукав куртки по месту швов так, чтобы потом его можно было вернуть на место, повернулся к Петру и спросил:
- Кости вправлять когда-нибудь приходилось? Тогда помогай.
И вместе мы взялись за дело.
Закончили мы уже когда солнце встало. Ян крепко спал, связанный по рукам и ногам, и для надежности примотанный еще и к лежанке, чтобы он не мог себе навредить из-за видений, которые навевает полынная настойка. Я вышел во двор, отыскал какой-то чурбак, прикатил к избе и уселся, опершись спиной о стену, закрыл глаза.
Лучи солнца, пробивающиеся сквозь листву, щекотали лицо. Лесной воздух снова стал чистым и приятным, больше не воняло кровью, металлом и старым деревом. Хорошо было.
Теперь можно поесть и завалиться спать до самого вечера
Услышав чьи-то шаги, я открыл глаза. Это оказался Петр, он как раз отходил выплеснуть воду, которую мы использовали чтобы сделать примочки.
- Ну и что думаешь, пойдет он за нами? - спросил старый воин, который не стал таскать для себя чурбаков, а по-простецки уселся прямо на ступеньку, положил лохань на землю.
- Не знаю, - пожал я плечами.
- Я его отца знал, - проговорил Петр. - Воин он был справный, но играть любил, это правда. Игра его и сгубила.
- Яну есть что терять? - спросил я.
- Не думаю, - пожал плечами старик. - Он сейчас уже на весь мир обижен, а как до моих лет доживет, ненавидеть людей станет. Его бывшие товарищи по играм в боярах ходят, дружины водят, а он кто? Ловчие ямы копает, да силки ставит.
- Вот и мне кажется, что долго он не выдержит. А нам мастер-лучник пригодился бы. Может научить чему сумел бы. Да и следопыт он тоже хороший наверняка.
- Когда думаешь рассказать ему?
- Не знаю, надо же так рассказать, чтобы он не подумал, что я сумасшедший. А самое главное - возможности новые ему показать. Что наша затея опасная, но, если выгорит, те, кто с нами, разом на вершине окажутся. Будут и поместья тогда, и дружины.
- С Лукой Филипповичем просто получилось, - заметил Петр.
- Лука Филиппович сам против наместников пошел. А этот - не поймешь, то ли смирился, то ли нет, - я широко зевнул. - Ладно. Спать уже хочется. Еда вроде со вчера оставалась еще? Разогрей, я пока что посмотрю, как там он. А потом поедим и спать.
Так и поступили.
Проснулся я раньше, чем пришел в себя раненый. Чувствовал себя разбитым после бессонной ночи, да и голова, конечно, болела, но все равно, решил встать. Проверил, как там Ян, удостоверился, что жилка на шее у него бьется, посмотрел раны. В том, что они нагноятся, я не сомневался, уж слишком много там раздробленных тканей, а чтобы вычистить их правильно у меня не хватало умений.
Подсыпав на раны еще немного порошка из ноготков и лечебной плесени, я вышел из избы. Навстречу мне с двумя ведрами воды шел Ромка. Ну да, я позже всех проснулся, остальные уже куда-то ушли.
- Как там раненый? - спросил он. – Жив?
- Жив, - кивнул я. - Кровь остановили вчера еще, кости в руке вправили. Теперь, все от него самого, да от Красного Тельца зависит. Если дух его крепче болезни окажется, то выживет. Но крови много потерял, надо бы мяса свежего, печенки, а еще лучше крови свиной. Она для этих дел лучшая самая.
- Вепря брать разве что идти, - пожал плечами парень. - А насчет мяса - Петр то же самое сказал, как проснулся. Самострел взял, да пошел на охоту. Думаю, с мясом вернется.
- Вот и славно. Полей водички, освежиться хочу. Башка гудит после ночи бессонной, как с похмелья.
Ромка исполнил мою просьбу и вылил мне на ладони немного воды, пахнущей свежей хвоей. Я умылся, прополоскал рот, отпил немного воды прямо из ведра, и пошел за избу. Видел я там заросли крапивы свежей, а она мне пригодится может.
Так и оказалось, крапива росла густыми зарослями, молодая, но уже очень колючая. Вытащив засапожник, я принялся срезать верхние, самые нежные листочки. Если кровь остановить нужно, свежая крапива - первое дело. А вот беременным ее, например, ни в каком виде нельзя, тело плод отторгать начнет.
Набрав целую охапку свежей колючей крапивы, я вернулся в избу, принялся мелко ее нарубать и кидать в котелок. Пока так полежит, а потом можно хоть куда - хоть в суп, хоть прямо так к жареной печенке добавить. Листья свежие, сока много дают, так что сухой еда не будет.
Пока занимался этим, вернулся Петр с двумя уже освежеванными зайцами. Пришлось браться за готовку: распотрошил косых, отложив отдельно печень и сердца, мясо промыл, нарубил на куски, бросил в другой котел и вышел на улицу. Не хотелось в избе чадить, лучше уж на костре сварить суп по-простому.
Уселся на чурбак у костра, помешивая варево своей деревянной ложкой, периодически поглядывая на Никиту, который тренировался защищаться сразу от двоих взрослых дружинников. Защищался он, надо сказать, неплохо, я бы так не смог. Вот что значит - с трех лет с мечом в руках. Лука Филиппович тоже молодец, и сам воин, и сына своего так же воспитал. Вода скоро закипела и стала мутнеть: мясо разваривалось.